🌱 Меня везли на кресле по коридорам областной больницы.
— Куда? — спросила одна медсестра другую.
— Может, не в отдельную, а в общую?
— Почему же в общую, если есть возможность в отдельную?
Сестры посмотрели на меня с искренним сочувствием.
Это потом я узнала, что в отдельную палату переводили умирающих, чтобы их не видели остальные.
— Врач сказала, в отдельную, — повторила медсестра.
Я успокоилась.
А когда очутилась на кровати, ощутила полное умиротворение уже только от того, что никуда не надо идти, что я уже никому ничего не должна.
Я ощущала странную отстранённость от окружающего мира, и мне было абсолютно всё равно, что в нём происходит.
Меня ничего и никто не интересовал.
Я обрела право на отдых. Я осталась наедине с собой, со своей душой, со своей жизнью.
Ушли проблемы, ушла суета и важные вопросы.
Вся эта беготня за сиюминутным показалась настолько мелкой по сравнению с ВЕЧНОСТЬЮ.
И тогда забурлила вокруг настоящая Жизнь!
Оказывается, это так здорово: пение птиц по утрам, солнечный луч, ползущий по стене над кроватью, золотистые листья дерева, машущего мне в окно, глубинно-синее осеннее небо, шумы просыпающегося города — сигналы машин, спешащее цоканье каблучков по асфальту, шуршание падающих листьев…
ГОСПОДИ, КАК ЗАМЕЧАТЕЛЬНА ЖИЗНЬ!
И я только сейчас это поняла.
— Ну и пусть, — сказала я себе. — Но ведь поняла же. И у тебя есть ещё пара дней, чтобы насладиться ею и полюбить её всем сердцем.
Охватившее меня ощущение свободы и счастья требовало выхода, и я обратилась к Богу, ведь он был ко мне уже ближе всех.
— Господи! — радовалась я. — Спасибо тебе за то, что ты дал мне возможность понять, как прекрасна жизнь, и полюбить её.
Пусть перед смертью, но я узнала, как замечательно жить!
Меня заполняло состояние спокойного счастья и умиротворения.
Мир звенел и переливался золотым светом Божественной любви.
Казалось, любовь стала наконец-то реальной и животворящей.
Мне казалось, всё, что я видела, заполнялось этим золотым светом и энергией. Я ЛЮБИЛА!
Отдельная палата и диагноз «острый лейкоз четвёртой степени», а также признанное врачом необратимое состояние организма имели свои преимущества.
К умирающим пускали всех и в любое время.
Родным предложили вызывать близких на похороны, и ко мне потянулась прощальная вереница скорбящих родственников.
Я понимала их трудности: о чём говорить с умирающим человеком? Который, об этом знает. Мне было смешно смотреть на их растерянные лица.
Я радовалась: когда бы я ещё увидела их всех!
А больше всего на свете мне хотелось поделиться любовью к ним.
Я веселила родных и друзей, как могла: рассказывала веселые истории из жизни.
Все хохотали, и прощание проходило в атмосфере радости и довольства.
Примерно на третий день мне надоело лежать, я начала гулять по палате, сидеть у окна.
За сим занятием и застала меня врач, сначала закатив истерику по поводу того, что мне нельзя вставать.
Я спросила:
Это что-то изменит?
— Нет, — теперь растерялась врач. — Но вы не можете ходить.
— Почему?
— У вас анализы трупа. Вы жить не можете, а вставать начали.
Прошёл отведённый мне максимум — четыре дня.
Я не умирала, а с аппетитом лопала бананы. Мне было хорошо.
А врачу было плохо: она ничего не понимала.
Анализы не менялись, кровь капала едва розоватого цвета, а я начала выходить в холл смотреть телевизор.
Врача было жалко. Любовь требовала радости окружающих.
— Доктор, а какими вы бы хотели видеть эти анализы?
— Ну, хотя бы такие.Она написала мне какие-то буквы и цифры.
Я ничего не поняла, но внимательно прочитала.
Врач что-то пробормотала и ушла.
В девять утра она ворвалась ко мне в палату с криком:
— Как вы это делаете?!
— Что я делаю?
— Анализы! Они такие, как я вам написала.
— А-а! Откуда я знаю? Да и какая разница?
Лафа кончилась. Меня перевели в общую палату.
Родственники уже попрощались и ходить перестали.
В палате находились ещё пять женщин.
Они лежали, уткнувшись в стену, и мрачно, молча и активно умирали.
Я выдержала три часа.
Моя любовь начала задыхаться. Надо было что-то срочно делать.
Выкатив из-под кровати арбуз, я затащила его на стол, нарезала и громко сообщила:
— Арбуз снимает тошноту после химиотерапии.
По палате поплыл запах надежды.
К столу неуверенно подтянулись мои соседки.
— И правда снимает?
— Угу, — со знанием дела подтвердила я.
Арбуз сочно захрустел.
— И правда, прошло, — сказала та, что лежала у окна.
— И у меня… И у меня… — радостно подтвердили остальные.
— Вот, — удовлетворённо закивала я в ответ. И стала рассказывать веселые истории…
В два часа ночи в палату заглянула медсестра и возмутилась:
— Вы когда ржать перестанете? Вы же всему этажу спать не даёте!
Через три дня врач нерешительно попросила меня:
— А вы не могли бы перейти в другую палату?
— Зачем?
— В этой палате у всех улучшилось состояние. А в соседней много тяжёлых.
— Нет! — закричали мои соседки. — Не отпустим.
Не отпустили. Только в нашу палату потянулись соседи, просто посидеть, поболтать, посмеяться.
И я понимала почему. Просто в нашей палате
ЖИЛА ЛЮБОВЬ.
Она окутывала каждого и всем становилось уютно и спокойно.
Особенно мне нравилась девочка-башкирка лет шестнадцати в белом платочке, завязанном на затылке узелком.
Торчащие в разные стороны концы платочка делали её похожей на зайчонка.
У неё был рак лимфоузлов, и мне казалось, что она не умеет улыбаться.
А через неделю я увидела, какая у неё обаятельная и застенчивая улыбка. А когда она сказала, что лекарство начало действовать и она выздоравливает, мы устроили праздник, накрыв шикарный стол.
Пришедший на шум дежурный врач ошалело смотрел на нас, после сказал:
— Я тридцать лет здесь работаю, но такое вижу первый раз.
Развернулся и ушёл.
Мы долго смеялись, вспоминая выражение его лица.
Я читала книжки, писала стихи, смотрела в окно, общалась с соседками, гуляла по коридору и так любила всё, что видела: книгу, соседку, машину во дворе за окном, старое дерево…
Мне кололи витамины. Надо же было что-то колоть. Врач со мной почти не разговаривала, только странно косилась, проходя мимо, и через три недели тихо сказала:
— Гемоглобин у вас на 20 единиц выше нормы здорового человека. Не надо его больше повышать.
Я не могу подтвердить ваш диагноз. Вы выздоравливаете, хотя вас никто не лечит!
Когда меня выписывали, врач призналась:
— Как жалко, что вы уходите, у нас ещё столько тяжелых. Из моей палаты выписались все, а по отделению смертность снизилась на 30%.
Жизнь продолжилась, только взгляд на него стал другим, а смысл казался таким простым.
Надо просто научиться любить, и тогда твои желания сбудутся, если ты их будешь формировать с любовью.
Если не будешь никого обманывать, завидовать и обижаться, желать кому-то зла…
ТАК ПРОСТО!
Ведь это правда, что
БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ!
Надо только успеть вспомнить это и передавать другим.
Переход к рубрикам:
Копилка живого опыта
Анонимные истории
Делимся здравомыслием
Родительская страничка
Делимся молитвами